My dog (межвидовые языковые барьеры)

/фельетон/     

 

            Жена начала «стонать», что для счастья и в связи с днем её рождения не хватает ей щенка. Понимая сопутствующие щенку задачи, долго сопротивлялся, но всё-таки сдался.

            Так появился ещё один член семьи.

            Уместно сказать, что, не будучи националистом, всю жизнь уважал и отдавал предпочтение родному языку - русскому. К этому располагала половина прожитой, на момент записи этого литературного творения, жизни на Волге, где по-украински разговаривали редко.

Не противоречила такому лояльному отношению к русскому языку и украинская часть жизни, большей частью посвященная разработке электронных управляющих и управляемых изделий, патентование своих и смежных разработок, что требовало обработки больших массивов научной и технической информации на русском языке – одном из основных научных мировых языков мира.

            Ещё одно замечание к повествованию  –  условием приобретения собаки тало требование обеспечить понятливость собаки к русскому языку общения. А ещё лучше, чтобы купила бы русского спаниеля. Его, считал, не надо будет переучивать с английского (если тот - английской или американской породы). Уговаривать же приобрести именно длинношерстную малогабаритную (комнатную) «модель» не пришлось, – в этом вкусы были одинаковы.

            Признаюсь, была еще одна, тайная мысль. За счёт русского спаниеля поднять долю русских в Закарпатье. Не то, чтобы их было мало. В области немало обществ русских и русскоязычных сподвижников и соотечественников, обществ русской культуры. Одних землячек, офицерских жён от расформированных подразделений закарпатских зенитных ракет – семь дивизионов, окончивших профильное училище с волжского берега напротив родного города, не считая иных родов войск. Хотелось бы, чтоб половина русско-языговорящего Ужгорода перестала  относить себя к национальным меньшинствам.

В силу интимности мечты, эту тайную мысль не афишировал.

Дело в том, что последняя перепись населения, в силу настойчивости привлечённых агитаторов за единую, истинно титульную нацию, при половине русскоговорящего населения Ужгорода в несколько раз убавило, в итоге, число русскоязычных. А «аппельсиновое давление» от всех органов власти – судебной, муниципальной, администрации президента, законодательной и прочей заставили и продолжают заставлять многих должностных и служебных лиц высказывать свои симпатии к русскому языку с опаской, и даже опасаться применять его. Тем более, что всю судебную переписку перевели на государственный, исключив русский язык, который стал неперспективным. Родители русских детей вынуждены учить и воспитывать детей не на родном  

Так что, я полагал, хоть одним (пусть собачьим) русским языком станет в городе больше. Во избежание двусмысленностей даже в собачий паспорт, думаю сам себе, запишу национальность спаниеля  – РУССКИЙ.

            Первое разочарование не заставило долго ждать. Ветеринар, вероятно украинский националист, вопреки утверждениям жены о породе собаки, выписал собачий паспорт с указанием её национальности – спаниель английский. Правда, успокоил, что к  двум годам по морде «совершеннолетней» собаки можно будет «уточнить национальность» и переписать паспорт на «русского». Я слегка успокоился.

            Вредный, вероятно нерусский, характер у щенка проявился сразу. Сначала, до двух месяцев,  он топтал блюдце с молоком для его кормления, не признавая моих убеждений на отменном, сертифицированный российским дипломом о среднем образовании, русском языке, аттестованном грамотами за отличие в каждом классе советской школы промышленного центра Средней Волги. Цените деликатность – бранных слов, и уж тем более - признанного русского всеубеждающего мата, долго не применял, уважая иноязычные права иных млекопитающихся.

Однако, воспитание щенка русскому языку давало явный сбой. Возможно его (её, точнее сказать) врождённая вредность давала о себе знать. Возможно, - английская или испанская порода (напомню, что название породы спаниель произошло от слова «испанский»). Может, отсутствие педагогических или методических навыков сказывались, - не знаю.

            Другим недружественным актом щенка в отношении представителя русского национального меньшинства в моём лице стало поедание домашних тапочек и выходной обуви литератора. Литературных русских слов перестало хватать. Скажу более - стало захватывать дух от нехватки слов. Тут кстати подоспело указание–разъяснение 10-рп от КСУ. Конституционный суд Украины предписывал понимать конституцию страны как обязанность воспитывать на украинском языке и применять его во всех, где только можно, обстоятельствах. Во исполнение предписания немедля сменил тактику. Попутно  от щенка спрятал всю обувь.

            Предписание КСУ помогло на полтора дня. Пока все домашние были дома, за время выходных дней, следующих за оглашённым разъяснением, щенок ничего недозволенного не съел. Далее началась борьба с госязыком на местах - кто кого. Я щенку - укор на госязыке и подзатыльник, он в ответ съедает один мой технический справочник на русском языке. Я два подзатыльника и укор по-украински, с выражением, – он треплет всю полку книг русских классиков и переводы на русский язык Андре Моруа и Вальтера Скотта.. Я - три украинских подзатыльника и окунание в ванну и переставляю все книги на полку выше, он - треплет Украинскую советскую энциклопедию – память о тёще и первую книгу из третьей полки снизу.

Я это уже рассматриваю как выпад и предъявленный ультиматум нацменьшинству. В ответ не даю сахарных косточек с обрезанным мясом на обед – ещё один справочник по электронике -  в макулатуру. Не выгуляешь днём – три книги распотрошит. И все – на русском. И вот ведь, с виду сука, а по сути – сука: находит самую дорогую или самую дорогую сердцу книгу. В смысле – женская, характерная, но вредная особь.

            Я её (собаку), в силу народных украинских традиций, посылаю per anus, пну иногда для убедительности. Не помогает – стоит на своем. Ласково так позовешь украинским уменьшительным именем, за хвост дёрнеешь, чтоб не забывала, кто в доме титульный хозяин. Так ведь рычать стала, потом скалить зубы и даже слегка покусывать. Посмотрел на её клыки, каждый вырос по длине и превышает толщину моёго запястья. Перестал её принудительно учить украинскому.  Тем более, что произошло на первый взгляд методическое чудо – стала по-русски понимать с первого слова. Даже, я бы сказал, с первого взгляда. Посмотришь на ошейник с поводком – сразу хвать его в зубы и ко мне. Скажешь – «Гулять» (по-русски), так вместо рычания, хвостом виляет и о ногу носом и шеей трётся, – значит, доверяет и уважает русский язык. К слову сказать, и я понимать собачий язык выучился.

Сейчас с одного взгляда на собаку понимаю, чего хочет. Пискнет в пять утра, встаю, хоть и неохота – пора прогуливать. Прыгнет на колени в 22 часа – опять изволь выгуливать.

            Так вот, по сей час не пойму, откуда такое устойчивое нежелание разговаривать по-украински у собаки сложилось – или учитель был не очень подкован, всё-таки образование получил волжское, где не самые сильные методисты в украинском, или вредная особь попалась.

С другой стороны, вроде для взаимопонимания на русском языке особых усилий ни я, ни собака не прилагали, а взаимное понимание – без проблем, полное с уважение каждого к родному языку. Может, политику правильную языковую соблюдали?!

 

Салтыков Владимир Николаевич, Украина, Закарпатье, Ужгород