/Эпиграф/
Это всё – затянутое вступление.
Тут разговор резко сменил тему и
перешел к содержанию его бизнеса. И сразу роли сменились. Автор стал субъектом
и объектом бурной коммерческой атаки предпринимателя.
Не довелось из учебников узнать всех премудростей
оперативной службы, но, судя по настойчивости, школу психологического
воздействия тот прошел добротную, в отличие от плохого знания права. Не буду
рассказывать все его дилерские приемы. Осталось лишь впечатление, что
оперативные приёмы спецслужбы чем-то сродни коммерции в некоторых сферах
применения.
На меня опрокинулась лавина сведений из радиофизики
и радиотехники, – профессии по первичному образованию собеседника, из
технологии микроэлементов, а также сведения об энергетических хвостах человека,
ауре и биолокации. Вокруг меня с разных боков и возле носа крутилась изогутая
рамка локатора биополя, качалась бусинка бузины. Показывали мне этикетку
прибора состоящего, как уверял предприниматель “из залитой пластмассой
позолоченной пружинки особо точных размеров с вычисленными неполными 4-мя
витками, изготовленными на ракетостроительном заводе” для расширения ауры, с
ценой, “включающей скидку ТОЛЬКО ДЛЯ МЕНЯ в 10 % , ВСЕГО за 900 американских
у.е.”
Напомню читателю, что всё это я слышал от дилера-посредника
в распространении “лечебно-оздоровительных средств”, а ранее - внутреннего
разведчика из оперативной службы. Насколько они оздоровительные, судить не
берусь, хоть и пять лет разрабатывал приборы для ГУ новой медтехники Минздрава
СССР, которую аттестовывал во ВНИИ испытаний медицинской техники.
На сомнения наталкивал и опыт современной Украины.
Приходилось встречать умельцев, изготавливающих закарпатские этикетки
“итальянских” колготок из Житомира, “коньячных” наклеек из Диброво, "как
подлинные" свидетельства плательщиков НДС из Мукачево и сертификатов на
станции связи, что не отличишь от настоящих, “всего за тысячу национальных
дензнаков.
Несколько встречных вопросов по
диполям предпринимателю-чекисту, расчёту себестоимости рекламируего прибора,
которая по моим данным не выходила за 1 национальную гривню (1/5 от зеленой
у.е. на тот момент), что заметно отличалась от 900 у.е., только стимулировала
доказательный пыл расскачика.
И тут меня будто подтолкнуло. Где-то
я это уже видел.
Память не подвела. Ведь слова моего нового знакомого
буквально-дословно повторяли уже однажды слышанные, правда, в другом городе и
лет на двадцать раньше. В памяти всплыли и похожие атрибуты, аргументы,
шаманские заклинания возле изогнутой буквой “Г” рамочки в руках.
Я напрягся.
Вспомнил, как прототип моего собеседника безуспешно
пытался дурить институт патентоведения своими “как скрестить ужа с ежом, чтобы
вышел ужатый ёж или ежатый уж”. Правда, почему-то именно в области
здравоохранения. Возможно, среди медиков шарлатанов или профанов больше
среднего, или от неуважения к пациентам медиков, судить наверняка не берусь.
Вероятнее всего, виновата поговорка – здоровье не купишь, оно – дороже денег,
потому за попытки его сохранить вымагают много.
Совершенно неожиданно для меня, в
ответ на мой вопрос о похожести знаний, эксофицер-собеседник подтвердил своё
личное знакомство с тем, кого я мысленно назвал его прототипом, как
предпринимателя. И тут же, к названному мною имени старого знакомого услышал фамилию
и отчество в качестве убедительного подтверждения.
И уж совершенно неожиданно для меня,
собеседник заявил, что знаком с ним именно по службе - оперативной работе.
История их знакомства такова: ему поручили
учебно-боевое задание - проверить устойчивость советского человека к вербовке,
склонность и возможность стать потенциальным диссидентом советской власти,
партии и государства.
Выбор пал на ….., назовем его
мистером “X”. Им и оказался наш общий знакомый - мистер “Х”.
Однако, по порядку.
Как я сейчас понимаю, выбор был не
случаен. Техническая начитанность субъекта учебно-боевой оперативной разработки
журналами ЗНАНИЕ-СИЛА, ТЕХНИКА МОЛОДЕЖИ, ХИМЯ В ЩКОЛЕ, ЮНЫЙ ТЕХНИК, НАУКА И
РЕЛИГИЯ, диплом вечерне-высшего образования, былая работа патентоведом в “ракетном”
институте, где патентам внимание уделяли только американским, французским,
немецким, но не патентованию своих, склонность субъекта к авантюризму,
полузнание, полученное из популярных источников и расположенность к коммерции,
всё это располагало к эксперименту над ним.
Знакомство, беседы, расспросы. И диссидент
состоялся. Не расскажу всех подробностей, они мне не известны, некоторые,
вероятно, составляют тайну. О многих можно догадываться.
Зато
результат стал известен благодаря случаю двадцатилетней давности - встрече автора
в оттоларингическом отделении райбольницы с больным со схожим диагнозом и
благодаря сопоставлению со свежим рассказом с экс-оперативного работника.
В качестве отступления, открою своё
уязвимое место - на то двадцатилетней давности время был и остался надолго,
если не насовсем, изобретателем, инженером, конструктором в разных отраслях
техники и патентоведом. Если не в должности, то в душе.
Именно потому, вероятно, не смог два десятилетия
тому назад не обратить внимания на бродящего по холлу больницы больного с
изогнутой металлической рамкой, с пачкой тетрадей подмышкой, бормочащего
несвязно, едва слышимые знакомые слова: патент, изобретение, авторское
свидетельство, заявка, биополе, локация, и прочие премудрости. Иногда он звонил
по телефону в холле. Тогда эти слова звучали громко, на всё отделение, но
связей меж словами не добавляли.
Отсутствие логической связи меж знакомыми словами
автор относил на воспаление своего среднего уха, имеется в виду медицинский
диагноз одного правого уха.
Не удержав в себе интереса к сострадальцу по
уху-горлу-носу, вступил с ним в контакт, представившись ведущим
радиоинженером-изобретателем с дипломом патентных курсов и большим опытом
разработки измерительных приборов, включая медицинского и санитарного
назначения.
Несколько дней рядом, схожесть
образования, обмен впечатлениями о профессии и жизни, именно то, что оба –
ИЗОБРЕТАТЕЛИ - один с авторскими свидетельствами (автор рассказа), другой
вот-вот подаст “пачку заявок”, сблизили.
Так, со временем, узнал anamnes vitae
коллеги - историю “изобретательства”, суть которого оценил, как попытки
скрестить ужа с ежом, чтобы … вы уже знаете что.
Дни, уколы, не буду уточнять куда,
шли чередой. Обсуждения становились откровеннее. Темы – разнообразнее: от кражи
и подмены антибиотиков медсестрами райбольницы (некоторыми) до оригинальных
способов ввода рентгеноконтрастных веществ в организм.
Должен заметить, что каждый, кто относит себя к
изобретателям, личные идеи хранит больше гостайны, – вдруг украдут. Попутно, от
темы патентоспособности технических решений собеседника, перешли к его личной
жизни.
Смеясь над дилетантами, он рассказывал о своих
заработках на легковерных руководителях промышленных предприятий и колхозов,
которые платили ему за биолокацию рабочих мест «для повышенной продуктивности
труда». В качестве полезности этой локации он показывал им письмо членкора
Сибирского отделения АН СССР. Вчитавшись (не раз) в смысл этого письма на
фирменном бланке академика я вычитал академически выдержанное деликатное
направление моего коллеги к психиатру на обследование. И удивился легковерности
руководителей, которые извлекали из него указание на полезность для их
предприятий (может для них лично?).
О других аферах собеседника умолчу – это тема иного
рассказа.
Так я узнал, что у него «родилась» идея пожить в
Югославии.
Не откладывая дела в долгий ящик, он письменно
попросил Президента Югославии прислать экземпляр Конституции страны.
Вместо Конституции, собеседника посетил “случайно
оказавшийся проездом” через Москву и Закарпатье “болгарский журналист” с
“поручением югославского Президента” расспросить нового диссидента, - чем ему
Югославия лучше, чем СССР и, вообще, что ему там надо.
И всё осталось по-прежнему.
Он ждал ответа долго.
На момент лечения, разумеется, желающий уехать в
“полубуржуазную” Югославию был в должности почасового мастером по ремонту не
ракет, а весов - в колхозах.
Так, незаметно для себя, мой знакомый стал
диссидентом в мыслях и желаниях, скрытых, как он думал. Периодически его
расспрашивали о Югославии и отношении к советской стране.
И вот только недавно отрывки знаний о персоне
замкнулись в кольцо: диссидент состоялся. Более того, его сделал диссидентом не
кто нибудь, а мой новый знакомый, бывший чекист, в качестве учебно-боевой
задачи, с которой успешно справился.
Однако произошло и другое. Не даром действие, как
известно, равно противодействию. Чекист стал предпринимателем того же ранга и
столь же успешно, как субъект оперативной разработки - диссидентом. Приобрёл те
же напор, интонации, приёмы, повадки и
аргументы афериста: меня агитировал дилер-предприниматель купить абсолютно не
нужную мне вещь, бывший чекист, не отличимый от знакомого мне ранее
проходимца-предпринимателя.
Кстати, из близких к бывшему внутреннему разведчику
кругов, позднее узнал, что именно элементы авантюризма и послужили причиной его
увольнения из спецслужбы.
Так что с одной стороны смело обоих героев рассказа
можно зачислять к пострадавшим от холодной войны, что вело 5ГУ КГБ СССР с США.
А читатель сможет пополнить свой жизненный опыт рассекреченной (в разумных
границах) оперативной учебно-боевой разработкой спецслужбы.
Салтыков Владимир
Николаевич, Украина, Закарпатье, Ужгород